Новости

«Весь мир — театр,  а люди в нём — актёры». Это так, но каждый из нас проживает только свою судьбу, а вот актёр — множество судеб своих героев.

У заслуженной артистки России и Хакасии Анны Туртугешевой этих чужих жизней — более ста за десятилетия служения в Хакасском национальном драматическом театре имени А.М.Топанова. Но без «актёров в миру», нас с вами, профессионалу невозможно создать убедительный образ своего персонажа. Педагог по мастерству Новосибирского театрального училища, что окончила в своё время Анна, говорил: «Не ходите, опустив голову, а смотрите на людей: добрых, взрывных, злых — всяких».
— А потом ищешь эти качества в себе, — рассказывает Анна Михайловна, — примеряя подсмотренное к героине очередного спектакля. Ведь в каждом из нас заложено и хорошее, и плохое. В создание образа идут наблюдения и какие-то качества собственной личности. И нельзя полностью отключить себя — персонаж не получится живым.
Героиня романа Сомерсета Моэма «Театр» Джулия Лэмберт по-своему аргументировала результат этой трудной и кропотливой работы: «Актёрская игра не жизнь, это искусство, искусство же — то, что ты сам творишь. Настоящее горе уродливо; задача актёра — представить его не только правдиво, но и красиво...» А любой талантливый актёр во многом вырастает из детства, и заметить это не так уж сложно.


Сестрица Алёнушка  и лестница на небо

— Посёлок Крестьянка, где я родилась, место очень красивое: лес, горы, речка, — говорит Анна Туртугешева. — Речка Крестьянка маленькая, как и сама деревня. Позже, когда сюда пришли золотопромышленники и лесозаготовители, вокруг горы Сиротка вырос посёлок Балыкса. Рядом, где сливаются реки Томь и Балыкса, удивительно рыбные места. Поскольку отец был и охотником, и рыболовом, вкуснейшие хариус, ленок даже надоедали: у-у-у, пыхтим, мама опять рыбу варит... К слову, много позже, когда отец после смерти мамы перебрался в Анчул, туда к нам коллега и подруга Света Чаптыкова с семьёй приезжала. Мы с ней, можно сказать, дети природы: лето, покос в радость, да и рыбы тоже в тамошней речке хватало. Однажды мы со Светланой еле «морду» из воды вытащили с во-о-от таким налимом. На сковороду его, а печень налима, поверьте, деликатес.
Если же детство вспоминать... Никакой статьи не хватит. Многое связано с моей замечательной бабушкой — Федосьей Еремеевной. Она из рода Штыгашевых, где многие мужчины были священниками. И у бабушки день начинался и заканчивался молитвами. Заставляла детей и внуков крестик носить, а её слово для нас закон. В школе спрячешь крестик под платье, чтобы ребята не засмеяли, а возвращаешься домой уже с ним наружу. Знаешь, не могу умолчать о силе бабушкиной молитвы. Её младший сын Иннокентий — участник Великой Оте­чественной. В одном из сёл, откуда прогнали фашистов, сослуживцы нашли деда — ясновидящего. С трудом, но уговорили и Иннокентия сходить к нему. Дед этот сказал: «Все парни, что были до тебя, погибнут, а ты долго жить будешь, за тебя сильно молится мать». И сын вернулся с войны, хоть и раненым.
— Я совсем малышкой была, — продолжила воспоминания Анна, — но не могу забыть один красивейший закат — алый-алый, прямо-таки потрясший душу. Смотрю и вижу, что полыхающая гора здесь с небом сходится. Думала, вырасту, возьму лестницу и с этой горы небо достану. А если не хватит лестницы? Ну так ещё одну притащу, чтобы наверняка.
Подростком я стеснительной была. Но однажды наш класс что-то концертное готовил, и мы с подружкой набрались смелости и решили спеть песню — «Отшумели метели». Да на два голоса, да под баян. Директор: «Молодцы! Аня, почему ты раньше не пела?» А откуда я знала — почему, надо стало — вот и запела. Этот же директор, друг папы, однажды напугал меня. Пришёл, понятно, к отцу, но не застал его дома. Я же, оставшись одна, вовсю перед зеркалом пела какую-то арию из оперы, услышанную по радио. Ведь когда один, что хочешь, то и делаешь — на всю катушку. «Ну ты и молодец, пой! Что же перестала?» — засмеялся учитель. Но главным в то время было кино. Помнишь, открытки с портретами актёров собирали? Когда же я посмотрела фильм-сказку про Алёнушку и братца Иванушку... Зацепило не на шутку! Как же здорово артистка играла. Ну всё, пропала я: уходила на речку Крестьянку, что чуть пониже колена, садилась на бережок и жалобно, с чувством: «Ива-а-а-нушка!».


От «Казбека» до Онегина

Жизнь сама подсказала Анне, что делать дальше. Она увидела объявление о наборе в Новосибирское театральное училище. Экзамены принимали в Абакане, в комиссии были и режиссёр нашего театра Эльза Кокова, и приехавший набирать себе курс новосибирский мастер Роман Корох. Выбрал из Хакасии четырёх, включая Анну. Но после первого же семестра наша героиня осталась на его курсе одна (в частности, Алиса Кызласова уехала учиться в Красноярск). Это сбывалась озвученная уже в начале учёбы установка Романа Анатольевича «кто как себя покажет».
— Я получила пятёрку за, казалось бы, незатейливый этюд, — рассказывает Анна. — Сижу как бы в зале филармонии, слушаю серьёзную музыку, а сама ем конфеты, жутко шурша фантиками. На укоризненный взгляд соседки щедро протягиваю конфету и ей... А когда читала из «Евгения Онегина» про дядю, который «самых честных правил», рассмешила преподавателей с особым чувством сказанной фразой: «Когда же чёрт возьмёт тебя?» Кстати, никогда не забуду своего рода шок, что испытала при первом знакомстве с педагогом по сценической речи Лидией Алексеевной Николаевой. Она влетела в аудиторию, села нога на ногу, достала, встряхнув, папиросу «Казбек»... Неужели закурит, с ужасом подумала я. Как эта женщина себя ведёт? Я же из деревни, непуганая... А Лидия Алексеевна: «Что, ребятки, будем заниматься?» Тренировали звук, откуда-то из диафрагмы, под гекзаметр: «Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!..»


В дороге без начала  и конца

— Коллектив национального театра встретил нас с Алисой Кызласовой (тоже получившей к этому времени диплом) очень тепло. Тут же дали нам с ней комнату в театральном общежитии, а Нина Дмитриевна Саражакова мигом притащила раскладушку, — улыбается Анна Михайловна. — Я с благодарной нежностью вспоминаю актёров старшего поколения: последний кусок хлеба отдадут. Тем более блокадницы: Анастасия Ивановна Тодикова, Клавдия Семёновна Чаркова, Елена Петровна Килижекова... С Клавдией Семёновной (рядышком жили) порой ходили гулять. Я: «Ну как вы?» — «Анечка, зачем я буду про болячки свои рассказывать». Какая мудрая, ведь правда, чем мы реально могли ей помочь, кроме как посочувствовать от всего сердца. И я тоже стараюсь в жалобах себя ограничивать: да всё нормально, говорю.
Меня сразу по полной загрузили ролями лирических героинь. В первом спектакле «Зачем ты живёшь?» Имрана Касумова (в постановке Эльзы Михайловны Коковой) я была Лейлой. Мы с Володей Чустеевым играли влюблённых. Вот и доигрались до реальной свадьбы. Хотя и до этого весь коллектив театра нас со страшным убеждением сватал: мол, театральная семья — это то, что надо (муж без пригляда не останется, вместе на гастроли и так далее). Как время летит! Сегодня наш сын Владимир Владимирович Чустеев — директор театра. И то: маленьким Володя уже знал все ходы и выходы, носился по зданию с такой скоростью, что волосёнки дыбом!
А тогда меня, этакую паиньку, прямо-таки достали лирические героини. Говорю: дайте мне характерный, отрицательный персонаж. Эльза Михайловна ставила «Алтын Арығ», я играла злодейку. Азарт появился: дай-ка оторвусь!
... Анна Михайловна, это надо видеть, в лицах изобразила случай, что не заставил себя ждать на самых первых её гастролях. Пока юная актриса не влилась в репертуар, её пообещали вызвать в Туву позже, на массовку. К моменту выезда наша героиня осталась без копейки (но это другая история). Мало того, в аэропорту Кызыла, а точнее в состоянии «что ты жадно глядишь на дорогу», — 
она с самого утра ждала машину, которая отвезла бы её в район Тувы, где проходили гастроли. Вот уже обед, а дорога пустынная.
— Вечереет, я в той же позиции, вот уже и аэровокзал закрывается... И где ночевать, и на что? Уже и поплакать успела... Когда надежда иссякла, на дороге появился грузовик с нашим водителем. «Гриша! — кричу, — я голодная!» И расплакалась, уже от радости. Водитель не мешкая купил мне газировку и булочки.
Потом у Анны Туртугешевой было множество разноплановых ролей и множество же гастролей, фестивалей, конкурсов, наград и признание зрителей. Например, образ мудрой Борте, жены главного героя в спектакле «Любовь Чингисхана» (по пьесе Карима Чако), стало визитной карточкой актрисы не только в России, но и в Финляндии, Монголии. И была уже (ближе к дню сегодняшнему) роль бабушки в фильме «Белая дорога Эльзы» («Хакасфильм»). Авторы — Марина Канадакова и Юрий Курочка — попали в яблочко с этим персонажем: так проникновенно и по-житейски убедительно сыграла бабушку Анна Михайловна. И кинематограф по плечу человеку талантливому и мудрому.


Где не быт, а бытие

Мысль не нова: что бы ни случилось — иди на сцену, причём с вдохновением, не иначе. А у Анны Туртугешевой горького хватало: ушла из жизни мама, всего за два месяца до рождения долгожданного внука, потом отец и второй муж Анны тоже покинули этот свет; было о чём переживать и с ребёнком...
— Тяжело, очень тяжело, — вспоминает Анна Михайловна, — и вдруг меня нашли стихи Киплинга, буквально спасшие: «Умей принудить сердце, нервы, тело... И только воля говорит: «Иди!» Стихи как таковые вообще стали моей страстью. Уже позже я читала самой разной аудитории произведения Кильчичакова, Кыштымова, Майнагашева, Сильвы Капутикян, Анны Ахматовой... Вот сегодня на носу юбилей, а я, девушка, только прониклась этой мыслью: будет мой творческий вечер со стихами. Что ж, тряхну стариной! Наш главный режиссёр Тимур Казнов и Света Чаптыкова говорят, что нужны песенные «отбивки». А у меня голос как отрубило. Вот и тренируюсь дома в распевках: а-а-а, да и-и-и.
Но с подачи Тимура у нас работает замечательный проект — арт-кафе. Зрители сидят за столиками, пьют чай, слушают стихи или отрывки из спектаклей. Можно ходить, напрямую общаться с людьми. И это здорово, ведь что греха таить, сейчас многие мало читают, а тут такая возможность уйти от быта к бытию. Нам и самим нравится — очищаешься душой. И понимаешь, что с любым, даже солидным юбилеем, жизнь только начинается.

Татьяна ПОТАПОВА