Новости

Любите ли вы Чехова? Любите ли вы его так, как любят в Хакасском национальном драматическом театре имени А.М. Топанова? Молчите? Не знаете? Тогда вам обязательно нужно пойти на спектакль «Антон vs Антоша» [12+].

Это один из лучших поводов заново открыть для себя театр, его актёров, понять, что такое талантливая импровизация, перечитать Чехова, и его тоже открыть вновь.
А ещё встряхнуть себя, почувствовать причастным к настоящей, бьющей ключом театральной жизни, которая не где-то там, в столицах, а здесь, на нашей улице, в двух шагах.
Всего-то пройти их, распахнуть дверь, а там… А там здорово так, что даже не знаешь сначала, верить или нет. Ну ведь Чехов же, Антон Павлович! Солнце наших коротких рассказов, драматург наших сердец. «Чайка», «Вишнёвый сад», «Дядя Ваня», «Три сестры» — из каждого утюга (простите, театра) в самых разных трактовках. И хотел бы забыть, да не дадут! Читаем, изучаем, экзамены сдаём. «Смерть чиновника», «Злоумышленники», «Юбилей» — вообще наизусть! Обхохочешься — и заплачешь — он же такой, Чехов. Классик.
И эти рамки светила русской литературы, признаемся, мешают восприятию. Восемнадцатый век. Там же всё было иначе. Мы знаем, мы читали…
А вот и нет! Он современнее современников, он здесь, рядом с нами, и писал — тоже о нас. Ничего не изменилось — разве что декорации стали другими.
Спектакль «Антон vs Антоша» как раз из серии «невероятностей», позволяющих зрителю почувствовать улыбку Чехова всеми фибрами души. Фибры вообще — это нитки. И вот по всем тончайшими нитями, из которых соткана душа, пускают электрический ток. И всё — пациент прозрел. И так хорошо, что он скорее жив, чем… Чем раньше.

История первая. Лирическая

По словам Тимура Казнова, главного режиссёра Хакасского национального театра драмы, представление получилось немного неожиданным. Сначала прошли творческие лаборатории, на которых режиссёры Саяна Ултургашева и Тимур Казнов представили свои версии представлений по Чехову.
Получилось интересно. Саяна использовала ранние рассказы писателя, Тимур — более поздние его произведения. Всё это в одной декорации. Она и стала основной идеей объединения двух лабораторий в один спектакль. Только каждый акт в нём отдельная история. Может показаться странным, но вместе это смотрится ещё интереснее. Два режиссёра. Два разных взгляда. Два Чеховых. Антон и Антоша. У каждого своя правда. Для зрителя — возможность взвесить и понять, какой из представленных Чеховых им ближе. Или же оба они своевременны и интересны.
В первой части (версия Саяны Ултургашевой) представлен юный Антоша Чехонте. Всё тонко, едва касаясь, очень красиво, как-то акварельно, по-юношески.
Четыре рассказа: «За яблочки», «Шуточка», «Пропащее дело», «О том, как я в законный брак вступил» — объединены одним героем, Женихом, от лица которого ведётся разговор. Смотришь и слушаешь на одном дыхании, будто красивое музыкальное произведение, где несколько пьес разыграны по нотам, среди которых нет фальшивых, а лейтмотив — актёр театра Митхас Абдин. Он так ведёт свою сольную партию, что кажется, не играет, проживает каждый эпизод. В чётко очерченной чёрно-белой, напоминающей клавиши рояля, гамме спектакля Митхас предельно органичен. Трагичный, нежный, шутливый, восторженный, он будто растворяется в лёгких чеховских словах, тем самым помогая прочувствовать прозу автора. Очень пластичный, он исполняет разные эмоции на ура. Вот только глаза остаются грустными, даже когда он улыбается. Чувствуется большой актёрский потенциал, которому ещё предстоит открыться. Главное, как бы банально это ни звучало, не останавливаться на достигнутом, ведь любое творчество — это дорога без конца.
Зритель аплодировал стоя игре актёров, задействованных в первом акте представления. Камилла Кокова, Алина Гетманова, Карина Ултургашева, Геннадий Чаптыков, Михаил Карачаков в роли чеховских персонажей были очень достоверны. Камилле Коковой, исполнившей роль Наденьки в эпизоде по рассказу «Шуточка», очень удался образ невинной юности, тоскующей по несбывшейся любви.

История вторая. Соло на трубе с оркестром

Но если первый акт представления можно сравнить с классической симфонией, то, следуя этой аналогии, во втором будьте готовы услышать настоящий джаз. Ну вот так, да.
Чтобы понять, что такое театральная импровизация, нужно, видимо, её просто увидеть.
Но для того, чтобы оценить её, необходимо несколько условий. Она должна быть талантливой — раз! Игра актёров должна соответствовать замыслу режиссёра — это и два, и три, и пять. И вот когда совпадёт!..
Вдруг понимаешь, что уже не принадлежишь себе — режиссёр закрутил и завёл тебя в такие дебри (в хорошем смысле) Чехова, что остаётся просто нестись по волнам его замысла. Как по американским горкам — летишь по ним, замирая от радости и восторга и даже от страха чуть-чуть. Боязно понять не до конца. Больно почувствовать фальшь. Страшно, что всё это закончится.
Неожиданно, сильно, ярко — так, что взгляд от сцены оторвать невозможно. Ловишь каждую реплику, пытаешься запомнить все фишки (простите, режиссёрские находки), поражаешься тому, что играют те самые актёры, которых, кажется, знаешь на все сто.
Это точно они? Это точно Чехов? Это в нашем театре?
И трижды отвечаешь: да!
Актёрский ансамбль — а Тимур Казнов задействует в работе, кажется, всех, кто может ходить — вдруг доказывает, что совершенству нет предела.
Они играют так, как играли бы на последнем в жизни спектакле. Никому ничего не доказывая — ни Богу, ни чёрту, ни зрителю.
Они проживают свои роли с невероятной самоотдачей.
Они — Актёры.
Иван Салайдинов, Мария Кыстоякова, Юрий Котюшев, Михаил Карачаков, Сергей Доможаков, Светлана Селигеева, Максим Султреков, Дарья Тачеева, Карина Ултургашева.
Рассказы Чехова «Керосин», «Старость», «Выигрышный билет», «Тина», «Супруга».
Это уже не Антоша — Антон Павлович собственной персоной. Лёгкость иронии стала остротой сарказма. Пять рассказов — одна история. Как водится, о добре и зле, о лютой ненависти и большой любви. Все персонажи сквозные.
Теперь они — фибры, из которых соткана ткань спектакля. По которым действительно пропущен электрический ток — воздух в зале будто после грозы, и этот озон хочется вдыхать ещё и ещё.
Невероятные ощущения, сложные дуэты, говорящие декорации. Шкура медведя, сделанная из ковра, передача Малахова — аллюзия сегодняшнего дня, газета «Не Правда», резиновые сапоги и садовая лопатка — символы обывательской жизни, бутафорские усы Максима Султрекова…
Действие происходит с такой скоростью, что, не успев отсмеяться над одним эпизодом, смеёшься уже над другим. Или грустишь вдруг. Одновременно. Чехов же — он такой. Рассказывает смешно, но потом, когда постигаешь его глубину, все люди вдруг близкими становятся, и слёзы почему-то.
И здесь, в спектакле, всех любишь. И жалко всех — и Наденьку с Дусей из первого акта (Дусю особенно), и персонажей Юрия Котюшева и Ивана Салайдинова — хотя по Чехову они те ещё циники, и даже фармацевта (Михаил Карачаков) — он из тех, кого «не считают за людей и беспокоят даже в четыре часа ночи, когда каждая собаке, каждый кошке имеет покой».
А в завершение вдруг появляется Фирс (Кто не помнит старину Фирса из «Вишнёвого сада»?), заключая всё знаменитой фразой «Жизнь-то прошла, словно и не жил...» — и душа обрывается вдруг так, как обрывается звук трубы на самой высокой ноте…
Пауза. Аплодисменты. Браво! Бис! Актёры на поклоне, хотя в этом случае можно было поменяться ролями. Раз — и публика кланяется артистам.
…А за спиной стоит кто-то. Красивый. Знакомый. Пенсне протирает. Улыбается. Кажется, даже ему понравилось.

                                                                                                                                                                                  № 124 (24644) от 3 ноября

Елена АБУМОВА