Новости

Хакасский национальный драматический театр им. А.М.Топанова 16 апреля в очередной раз показал трагический фарс «Папа» по пьесе французского писателя, сценариста и драматурга Флориана Зеллера. Премьера прошла еще в феврале. Режиссером-постановщиком выступил Тимур Казнов (Москва).

Субботнюю постановку посмотрел корреспондент 19rusinfo.ru. По его мнению, «Папа» - достаточно мощная заявка для дальнейшего развития театра. И объясняет, почему это спектакль не для всех, однако смотреть его нужно.

Постановка «Папа» - горькая микстура. Не всякий выдержит и переварит. Проглотят, пожалуй, те, у кого уже был подобный опыт или кто наслышан о проблеме.
Сама тема абсолютно не новая, скорее, она в искусстве обыграна и рассмотрена с разных сторон. Просто Зеллер взял обычную семейно-бытовую историю и оставил за режиссёрами-постановщиками право интерпретировать ее, как бог на душу положит. Вот вам, товарищи, трагический фарс, обыгрывайте, как хотите.

И товарищи разобрали его по театрам, например, московский «Современник», Театр на Таганке или наш хакасский драматический театр им. А. М. Топанова с московским режиссером Тимуром Казновым.

В 2020 по пьесе даже вышел фильм «Отец» с Энтони Хопкинсом и Оливией Колман. Надо, кстати, посмотреть.

Для меня в этой постановке не было ничего нового, никакого открытия не произошло. Случилось то, что я называю возвращением в свой персональный ад. Ну, во-первых, когда-то в нашем семействе был похожий случай, только с бабушкой. Для меня лично это была трагедия, для кого-то, возможно, фарс. Последнее даже не удивительно, если человек не был в этой шкуре.

Во-вторых, я очень хорошо помню, как на советские экраны вышел японский фильм «Легенда о Нараяме» (1983). Мои родители тогда вернулись из кинотеатра подавленные и, прямо скажу, недовольными. Там тоже затронута непростая тема отцов и детей, если уж совсем узко о ней говорить. Может и не совсем удачная параллель. Но мне кажется, что в то время советские зрители на выходе из кино испытывали нечто похожее, как и публика после просмотра «Папы».

Человек, так уж повелось, хочет обычно зрелищ, развлечения и отдыха. Негодует человек, когда кинематограф или театр заставляют душу человеческую трудиться и задумываться. Отсюда пошла вся эта нелюбовь к артхаусу. Поэтому его смотрят единицы, те, кто на «Елки-8» не пойдет.

Пьесу «Папа» нельзя, конечно, назвать артхаусным продуктом. Если бы по ней снимала фильм Кира Муратова, к примеру, он бы, наверное, получился документальным.

Так вот. «Папа» в хакасском драмтеатре держал зрителя в таком напряжении, что иногда хотелось попросить у самого Зеллера и Казнова пощады. Зачем же устраивать такой психологический забег чуть ли не на два часа без антракта. Вопрос риторический. Впрочем, ответ на него есть. С антрактом рухнула бы вся картина, которую по кусочкам собирало зрительское восприятие. После перерыва многие бы просто не вернулись в зал, а кому-то пришлось бы прилагать усилия по новой, чтобы выстроить полотно истории.

В этом плане, конечно, молодцы, что удержали зрителя не только великолепной игрой Геннадия Чаптыкова, но и поиграли со светом. Здесь без преувеличения чувствовалось мастерство художника по свету Андрея Зозули. Гамма синего, фиолетового, насыщенно черного акцентировала внимание на самых болезненных или ярких точках спектакля. Вообще, мне кажется, что глубокий психологизм постановки случился благодаря правильному свету и теням.

Самый сумасшедший для меня момент был, когда заиграла музыка Майкла Наймана. Не знаю, чем это объяснить, но именно днем перед спектаклем захотелось пересмотреть фильм «Повар, вор, его жена и ее любовник» (1989) Питера Гринуэя. Как раз саундтрек к этой картине писал Найман. Посчастливилось послушать композитора дважды за день.

Интересно, почему для музыкального оформления «Папы» взяли именно эту музыку. Возможно, чтобы отразить некую фатальность, неизбежность происходящего, что только усиливается известной мелодией.

Не менее сильным эмоционально стал эпизод Андре с зеркалами. Можно сказать, что здесь зрителя ждет настоящий катарсис. Но не буду утверждать, потому что каждый, кто посмотрит или уже посмотрел этот спектакль, переживает свою драму по-своему.

Знаете, для меня показателем качества постановки на это раз стали не овации, не собственные мурашки, а мужские слезы. Не женские, а именно мужские. Сосед по ряду не стеснялся плакать, когда в зал вернулся свет.

Смотреть такие спектакли больно, честно признаюсь. Они не развлекают, они лечат и сильно отрезвляют. А еще учат милосердию и возвращают к себе, к своим родным, близким. Это одна из линий, которая четко прослеживается сквозь пьесу. Но есть и другая, не столь очевидная. Кто сказал, что мир, который отличается от мира Андре, правильный. Может быть, как раз его окружение нуждается в санитарах?

А ему для полного счастья нужно просто потанцевать. Просто. Потанцевать. Кстати, хореография Анастасии Быдышевой – еще один ключик к пониманию этого трагифарса. Не вывезли бы актеры такой сложной игры без легких танцевальных вставок, без пластики, которая своими лечебными швами соединяет всю хаотичную конструкцию.

Вообще, затронутая тема — трансформации личности не столько в силу возрастных изменений, а сколько как физиологический итог, конечность жизни, сегодня актуальна, как никогда. Еще Габриэль Гарсиа Маркес говорил, «великие бедствия всегда порождали великое изобилие. Они заставляют людей хотеть жить».

Для полноты картины достаточно вспомнить, как сильно старики любят жизнь.

Хочется верить, что с приходом в хакасский театр Тимура Казнова в качестве главного режиссера, на сцене появятся не менее интересные работы. Во всяком случае «Папа» показал, что есть куда расти и с каких сторон раскрываться артистам. Сдается мне, публике еще предстоит увидеть весь потенциал национального театра.

Светлана Стафиевская