Новости

В старших классах пригласила я однажды одноклассника в театр. Он сказал, что не сможет со мной пойти. Тогда мы пошли смотреть спектакль вместе с папой. Среди зрителей, как назло, я увидела одноклассника с моей лучшей подругой. Мы даже поздоровались, а позже перестали быть подругами. Драма? Драма.
Хорошо помню, что я плакала во время просмотра, да еще и название такое было у постановки – «Дом, где разбиваются сердца». Казалось в тот вечер, что сам театр превратился в злополучное место, где разлетелось на осколки мое сердце. Ведь я была влюблена в того мальчика, который мне отказал.
«Без театра мы умрем. С театром тоже умрем, но не так драматично», – прочитала я в интернете спустя тридцать с лишним лет. А еще раньше моя преподаватель по испанскому языку привила мне любовь к Мельпомене. Да и как ее не любить? Бабка моя когда-то в администрации театра работала, хотя с ее характером надо было в артистки податься. Я бы не смогла, точно знаю. Пыталась в театральный кружок однажды сунуться, все закончилось провалом. Попросили изобразить, сыграть стул. Все! Как отрезало. Где я, а где стул?
А вот сходить в театр, занавесом и полом деревянным подышать, всплакнуть в темноте – это как раз по моей части. И мне даже не кажется, а я уверена, что нас таких, в поисках катарсиса приходящих в театр, очень много.
Когда Василий на мотоцикле приехал за Эльзой и они, семидесятилетние старики, как школьники, погнали навстречу своей мечте, в мраке зрительного зала можно было рассмотреть, как девушки и женщины смахивают слезы. И потом, на выходе из зала, на лицах отчетливо отражалось смятение чувств и смущение. Так заканчивался спектакль «Земля Эльзы» в Русском драматическом театре им. М.Ю. Лермонтова. Показ проходил по программе республиканского кочующего фестиваля «Белая юрта». В течение четырех дней зрители могли оценить любой из восьми заявленных на фестиваль спектаклей.
Меня тоже душили слезы, пока я наблюдала из зала за судьбой Эльзы. И еще преследовала мысль, что мне знаком этот почерк сценариста. И чутье меня не обмануло, когда узнала, что «Земля Эльзы» поставлена по пьесе Ярославы Пулинович.
– Надеюсь, все поняли, что они умерли? – спросила какая-то зрительница у своих подруг, когда толпа ринулась в гардероб. – Или пусть каждый думает, как ему на сердце ляжет?
Нам всем важен закрытый финал, такая жирная точка в повествовании, чтобы знать наверняка, чем дело закончилось. А я люблю многоточие. Оно дает надежду исправить ошибки и написать свой собственный конец, как бы принимая на себя вместо автора ответственность.
– Так а он что, погиб?
– Да нет, он вернулся. Просто рыбу акулы съели, – двое юношей обсуждали финал спектакля «Старик и море» в постановке Мараса Чеббура. Мне посчастливилось пообщаться с режиссером в марте, а сейчас я наконец-то увидела все своими глазами. Честно, испытала культурный шок. Настолько сильным оказался спектакль, что мне казалось, еще чуть-чуть и главный герой не доживет до финала. Они и вправду не играют, а живут на сцене, как и рассказывал в интервью Марас. Иногда хотелось сказать: «Ну зачем же так? Не надо!» – потому что слишком по-настоящему сводило руку у старика, сильно он был измотан, а море наступало на зрительный зал. Мы же привыкли, что театр – это сплошь и рядом бутафория и чересчур наигранные эмоции. А как бы не так.
Поход в театр – это еще и сеанс психоанализа. Хотим мы того или нет, но реплики и поведение героев мы так или иначе проецируем на себя. Поэтому, когда я смотрела «Старик и море», ощущала, что с меня снимают кожу – настолько оголенной, как нерв, чувствовала себя. «Вот оно – настоящее искусство, – думала я. – Когда обшивочку твою пробивает, броня твоя трескается, и ты уже – не ты». В такие моменты рождаться заново всегда больно.
«Огромное спасибо. Проняло», – так написала о своих впечатлениях в «Инстаграме» одна моя знакомая художница, посмотрев спектакль «Холодная земля» Хакасского театра драмы и этнической музыки «Читiген». Эти же слова благодарности можно смело адресовать всем актерам, всем театрам Хакасии, подарившим зрителям такие разные, глубоко философские, полные психологизма постановки на вечные темы любви, жизни и смерти.
Увы, не все спектакли удалось посмотреть – в сутках всего-то двадцать четыре часа. И все же праздник удался.
Может быть, «Белая юрта» станет символом перерождения для всякого человека, перешагнувшего порог театра. Кстати, почему именно белая? Потому что хакасы на праздник ставят как раз белую юрту. Ее хорошо видно издалека. И любой, кто проезжает мимо, может в нее заглянуть и поучаствовать в торжестве, в нашем случае – в фестивале.   Автор Светлана МЕДВЕДСКАЯ